я строил ракету всю свою жизнь,
чтобы лишь подобраться к тебе.
с любовью в каждом движении,
с надеждою в каждом ударе сердца.
расписал наперед наши дни,
наивно, как будто джей гэтсби,
но был честен в каждом из действий:
либо - ноль, либо - вместе.
я распродал все деньги и душу,
и раздал по кускам все что было,
чтобы рваться сквозь равнодушие
на этой самодельной ракете.
на том полететь, что построить смогу
и оставить в этом все силы -
я не знаю страшней перегрузок
наших жизней на разных планетах.

я лепил себя из фрагментов героев
тобою любимых фильмов,
уже выбрал нам наш будущий дом
мне бы только бы тебя увидеть!
метр за метром, все ближе и ближе,
мимо звезд, одинокий обшитый булыжник,
силуэт на фоне желтоватого света
застывшего неподвижно.
монотонно гудят панели приборов,
а кстати, знаешь, я вспомнил:
сразу после того, как к тебе прилечу,
я хочу показать тебе море.
и как после захода полоской дорожка лежит,
по ней можно вернуться к причалу.
закрываю глаза - еще один миг,
ты только встречай, только встречай!

вижу поле
и кучу ракетных обломков,
дверь перебита на доски.
это правда,
что могут светить с опозданием
уже улетевшие звезды?


с неба упали все звезды вниз,
а с век текут капли вверх!
я перевернут головою к земле,
вишу и жду безответно.
один между мертвых холодных планет.
тут не возможно одеться теплей -
брешь того, чего не было,
знаешь, это самое холодное лето.
между нами, как будто стеклопакеты,
ору на стекло, но я нем.
крутится сверхскоростной каруселью
вокруг сигареты вселенная.
я вцепляюсь в тетрадные клетки,
где выжжены те бесконечность и сердце,
все три слова как тег, ну а космос
просто смеется смеется на этим.

с его неба осыпался пепел,
словно после огромного взрыва
с равнодушием неестественным, в трещинах,
мой двухпалубный крейсер сгинул.
плавают стены в квартире,
сдувается медленно крошечный мир.
я лепил себя сам, для тебя я лепил,
но в итоге что ж получилось?
летний дождь приближает ту осень,
где раскиснут корявые ветки.
сжимаясь до крови из десен, я, честно,
лишь пытаюсь не обесточить розетки.
здесь двести двадцать или триставосемьдесят?
не знал что такими горе-пилотами
давно уже засран твой космос,
это ли то самое место под солнцем?


двести двадцать
или триставосемьдесят?
железобетонные кости? да брось!
твое сердце - всего лишь, насос!
покачает, не разорвется.